– Мадам Зорка, сэр.
Вульф сложил руки на необъятном пузе.
– Что с ней случилось?
– С ней-то? Ничего.
– Ты ее ударил?
– Нет.
– Не будь ослом. Ты не стал бы приносить на спине женщину и класть ее прямо на ковер, если бы с ней ничего не случилось. Она без сознания?
– Не думаю. Насколько я понимаю, она разыгрывает из себя мертвецки пьяную. Но мне кажется, что она притворяется. Я разыскал ее в любовном гнездышке, свитом в мансарде на Мэдисон-авеню. Барретт предоставляет гнездышку мебель, а Белинда Рид обеспечивает любовь. Такие дела. Зорка была там гостьей Белинды. Кстати, Зорка категорически отрицает, что звонила сюда, и отказывалась ехать. Мне пришлось позвонить Кремеру, чтобы надавить на них, и это подействовало. Держу пари, что она внимательно слушает, что мы говорим. Как бы она не задохнулась тут в своей шубейке.
Я нагнулся, расстегнул норковую шубку и распахнул ее. Вульф встал из-за стола, протопал к Зорке и остановился, хмуро разглядывая ее.
– Она без чулок.
– Вы правы.
– А что это на ней такое? Платье?
– О, нет. Скорее халат для расслабухи.
– Ты считаешь, что она притворяется?
– Уверен.
– Что ж… – Он повернулся и крикнул: – Фриц!
Фриц не заставил себя долго ждать.
– Принеси дюжину кубиков льда, – приказал Вульф.
Я склонился над пациенткой и пощупал ее пульс, потом приподнял верхнее веко, вгляделся в радужную оболочку глаза и возвестил, что все нормально – опыт можно проводить. Вульф посмотрел на меня и сурово кивнул. Фриц принес чашку с кубиками, и Вульф велел, чтобы он отдал чашку мне. Я взял один кубик и положил на щеку Зорке, но он соскользнул вниз. Я подобрал его и аккуратно положил в ямку у основания шеи, где ему лежалось вполне уютно. Потом я осторожно, но твердо приподнял ее руку, положил еще один кусочек льда в подмышечную впадину, опустил руку и крепко прижал.
Реакция последовала столь бурная и неожиданная, что я даже опрокинул чашку, и остальные кубики рассыпались по ковру. Зорка вскочила, едва не сбив меня с ног, да и сам Вульф еле успел отпрянуть, не то и его могла бы постичь та же участь. Зорка судорожно дернулась, и злополучный кубик вывалился из-под халата на пол. Она ошалело огляделась но сторонам, высмотрела кресло и плюхнулась в него.
– Что… что… – забормотала она.
– Вы неверно вжились в образ, – сказал я. – Нужно было спросить: «Где я?»
Зорка глухо застонала и обхватила руками голову. Вульф, подождав, пока Фриц собрал все кубики, вернулся к своему креслу и грузно сел. С минуту понаблюдав за Зоркой, он не выдержал и обратился ко мне:
– И что я, по-твоему, должен с ней делать? – брюзгливо спросил он.
– Понятия не имею. Вы же хотели ее видеть.
– Но не в таком виде.
– Отошлите ее домой, – посоветовал я. И тут же спохватился: – В такси.
– Мы не можем отослать ее домой. Ее разыскивает полиция, так что у ее двери наверняка выставлен пост, а я должен поговорить с ней первым.
– Пожалуйста – говорите.
– Я должен задать ей несколько вопросов. Она в здравом уме?
– Пожалуй, да. Но я сомневаюсь, чтобы она вам вразумительно ответила – со льдом или без оного.
Он посмотрел на нее в упор.
– Мадам Зорка, я Ниро Вульф. Я хотел бы кое-что обсудить с вами. Когда вы были в Югославии в последний раз?
Не отнимая ладоней от лица, она помотала головой, застонала и пробормотала что-то еще более неразборчивое, чем «грибблзук абгрындл».
– Послушайте, мадам, – терпеливо продолжил Вульф. Я вам сочувствую, но вопрос у меня очень простой.
И тут он выпалил пару фраз на непонятном языке, которые, возможно, имели какой-то смысл для Зорки, но никак не для меня. Но Зорка даже ухом не повела.
– Вы не понимаете по-сербско хорватски? – спросил Вульф.
– Нет, – буркнула она. – Этот я не понимай.
Вульф бился с ней целый час. Когда ему втемяшивало, его упорство не уступало его весу. Я исписал почти весь блокнот, но на сотне страничек не набралось бы и строчки полезных сведений. Например, Вульфу так и не удалось выяснить, была ли она хоть раз в Югославии, откуда у нее такое странное имя Зорка, где она появилась на свет, и вообще – появилась ли. Более или менее достоверно удалось установить одно – как-то раз Зорка провела по меньшей мере одну ночь в каком-то парижском отеле. И еще: в тот же самый год с помощью иностранного капитала ей удалось открыть мастерскую в Нью-Йорке на втором этаже отеля «Черчилль». А также несколько мелочей: ее родной язык был не сербско-хорватский, ни с Нийей Тормик, ни с Карлой Лофхен она не дружила, с Перси Ладлоу была знакома лишь шапочно, а уроки фехтования брала для того, чтобы не полнеть. Вот и все. Вульфу, правда, удалось вытянуть из нее признание, что она звонила к нам в контору, но торжествовать ему не пришлось: она не могла вспомнить ни слова из разговора! Ни единого слова!
В двадцать минут пятого Вульф со вздохом поднялся с кресла и сказал мне:
– Уложи ее спать в южной комнате, над моей спальней, и запри на ключ.
Зорка тоже встала, оперлась рукой о край его письменного стола и провозгласила:
– Я хочу домой.
– Дома вас ждет полиция. Как я уже вам говорил, я сообщил им о вашем телефонном звонке. Они увезут вас в участок и будут куда настойчивее, чем я. Итак?
– Хорошо, – простонала она.
– Спокойной ночи, мадам. Спокойной ночи, Арчи.
Вульф, тяжело ступая, протопал в прихожую к лифту.
Тащить Зорку вверх я не собирался, поэтому взбежал по лестнице, зашел в лифт, на котором вознесся Вульф, спустился в прихожую и отвез гостью в южную комнату. Полусонный и недовольный Фриц проверил, застлана ли постель, развесил полотенца, разложил туалетные принадлежности и поставил в вазочку наши фирменные орхидеи – каттлеи из вазы со стола Вульфа. Пусть Зорка не захватила с собой ночную рубашку, тапочки и зубную щетку, но зато могла вдоволь понаслаждаться орхидеями. Фриц отвернул одеяло, и я усадил Зорку на край кровати.